Неподалеку стояло несколько крестьянских построек. Лейтенант первым вошел во двор, держась поближе к стене, а мы пошли за ним цепочкой, на расстоянии шести футов друг от друга. Потом солдаты, опять не дожидаясь приказа, рассыпались по двору и дому. Нигде ни живой души, даже курицы и то не осталось, зато на стенах висели две прескверные олеографии(1) Святого Сердца и Богоматери с младенцем, от которых на всем разрушенном доме лежал особый европейский отпечаток. Даже не разделяя их веру, ты понимал, во что они верили, чувствовал, что тут жили живые люди, а не серые обескровленные трупы. (2)
Слишком часто война только в том и состоит, чтобы сидеть сложа руки и чего-то дожидаться. И так как неизвестно, сколько времени придется ждать, то и думать ни о чем не хочется. Два солдата привычно встали на часы. Если впереди что-нибудь зашевелится – значит, там враг. Лейтенант сделал отметку на карте, передал по радио наше расположение. Наступило полдневное затишье, даже минометы смолкли, в небе – ни одного самолета. Во дворе один из солдат ковырял прутиком грязь. И через некоторое время стало казаться, что война совсем отошла от нас. Я подумал: “Хорошо, если Фуонг(3) отнесла мои костюмы в чистку”. Холодный ветер взметнул солому, кто-то скромно прошел за сарай по своим делам. Я старался припомнить, уплатил ли я британскому консулу в Ханое за бутылку виски, которую он мне уступил.
Два выстрела прогремели где-то впереди, и я подумал: “Вот оно, начинается!” Только такое предупреждение мне и было нужно. С чувством облегчения и даже радости я стал ждать того, что вечно и неизменно.
Но ничего не случилось. Снова я “предвосхитил события”. Прошло несколько долгих минут, прежде чем один из часовых подошел к лейтенанту и что-то ему доложил. Я только разобрал: “Deux civils”(4).
Лейтенант обратился ко мне:
– Пойдем посмотрим! – и вслед за часовым мы осторожно стали пробираться по заросшей болотистой тропке между полями. В двадцати ярдах от фермы мы нашли то, что искали: в неширокой канаве лежала женщина с маленьким мальчиком. Оба были мертвы: на лбу у женщины аккуратным комочком запеклась свежая кровь, ребенок как будто спал. Мальчишке было лет шесть, и он лежал, как плод в утробе матери, подтянув тонкие костлявые коленки. – Malchance!(5) – пробормотал лейтенант. Он наклонился, приподнял ребенка. На шее у него был образок, и я сказал себе: “И амулет не помог”. Под мальчишкой лежал обгрызенный ломоть хлеба. Я подумал: “Ненавижу войну!”
– Насмотрелись? – спросил лейтенант таким злым голосом, словно виновником этих смертей был я: может быть, солдату всякий штатский кажется тем человеком, который нанимает его на убийство и вместе с платой взваливает на него и вину за смерть людей, а сам уходит от ответственности. Мы вернулись во двор и снова молча сели на солому, укрываясь от ветра, который, как зверь, чуял приближение темноты. Солдат, ковырявший прутиком грязь, пошел за сарай, а тот, что ходил за сарай, стал ковырять прутиком грязь. Я подумал: “Наверное, в такую же минуту затишья, когда часовые стояли на посту, мать с ребенком решила, что опасность миновала, и вылезла с ним из канавы. Неизвестно, долго ли они сидели в канаве – хлеб совсем зачерствел. Наверно, они отсюда, из этого дома”.
Снова затрещала рация.
– Собираются бомбить деревню, – устало сказал лейтенант. – Патрули на ночь снимают. – Мы встали и пошли тем же путем, пробираясь на плоту сквозь трупы, потом – цепочкой мимо церкви. Мы ушли недалеко, и все же казалось, что мы проделали слишком далекий путь, чтобы убить двух этих несчастных. В небо снова поднялись самолеты, и позади началась бомбежка. (6)
____________________
(1) Устаревший способ воспроизведения картины, написанной масляными красками (Словарь русского языка АН СССР. – М., 1981-84.).
(2) Речь идет о войне Вьетнама, бывшей французской колонии, за независимость. В 1945г. Франция признала его независимость, но в том же году попыталась вернуть свое прежнее влияние в Индокитае. В 1951-1955гг. Г. Грин бывал там четыре раза. В книге воспоминаний "Пути спасения" Грин отмечает документальную точность эпизода гибели матери и ребенка.
(3) Имя героини романа.
(4) Двое гражданских (фр.).
(5) Нехорошо вышло; буквально – неудача (фр.).
(6) Фрагмент из романа "Тихий американец": Грин Г. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 3. – М.: Худож. лит., 1994. – С. 48-50.
***
С Днем Победы!
Слишком часто война только в том и состоит, чтобы сидеть сложа руки и чего-то дожидаться. И так как неизвестно, сколько времени придется ждать, то и думать ни о чем не хочется. Два солдата привычно встали на часы. Если впереди что-нибудь зашевелится – значит, там враг. Лейтенант сделал отметку на карте, передал по радио наше расположение. Наступило полдневное затишье, даже минометы смолкли, в небе – ни одного самолета. Во дворе один из солдат ковырял прутиком грязь. И через некоторое время стало казаться, что война совсем отошла от нас. Я подумал: “Хорошо, если Фуонг(3) отнесла мои костюмы в чистку”. Холодный ветер взметнул солому, кто-то скромно прошел за сарай по своим делам. Я старался припомнить, уплатил ли я британскому консулу в Ханое за бутылку виски, которую он мне уступил.
Два выстрела прогремели где-то впереди, и я подумал: “Вот оно, начинается!” Только такое предупреждение мне и было нужно. С чувством облегчения и даже радости я стал ждать того, что вечно и неизменно.
Но ничего не случилось. Снова я “предвосхитил события”. Прошло несколько долгих минут, прежде чем один из часовых подошел к лейтенанту и что-то ему доложил. Я только разобрал: “Deux civils”(4).
Лейтенант обратился ко мне:
– Пойдем посмотрим! – и вслед за часовым мы осторожно стали пробираться по заросшей болотистой тропке между полями. В двадцати ярдах от фермы мы нашли то, что искали: в неширокой канаве лежала женщина с маленьким мальчиком. Оба были мертвы: на лбу у женщины аккуратным комочком запеклась свежая кровь, ребенок как будто спал. Мальчишке было лет шесть, и он лежал, как плод в утробе матери, подтянув тонкие костлявые коленки. – Malchance!(5) – пробормотал лейтенант. Он наклонился, приподнял ребенка. На шее у него был образок, и я сказал себе: “И амулет не помог”. Под мальчишкой лежал обгрызенный ломоть хлеба. Я подумал: “Ненавижу войну!”
– Насмотрелись? – спросил лейтенант таким злым голосом, словно виновником этих смертей был я: может быть, солдату всякий штатский кажется тем человеком, который нанимает его на убийство и вместе с платой взваливает на него и вину за смерть людей, а сам уходит от ответственности. Мы вернулись во двор и снова молча сели на солому, укрываясь от ветра, который, как зверь, чуял приближение темноты. Солдат, ковырявший прутиком грязь, пошел за сарай, а тот, что ходил за сарай, стал ковырять прутиком грязь. Я подумал: “Наверное, в такую же минуту затишья, когда часовые стояли на посту, мать с ребенком решила, что опасность миновала, и вылезла с ним из канавы. Неизвестно, долго ли они сидели в канаве – хлеб совсем зачерствел. Наверно, они отсюда, из этого дома”.
Снова затрещала рация.
– Собираются бомбить деревню, – устало сказал лейтенант. – Патрули на ночь снимают. – Мы встали и пошли тем же путем, пробираясь на плоту сквозь трупы, потом – цепочкой мимо церкви. Мы ушли недалеко, и все же казалось, что мы проделали слишком далекий путь, чтобы убить двух этих несчастных. В небо снова поднялись самолеты, и позади началась бомбежка. (6)
____________________
(1) Устаревший способ воспроизведения картины, написанной масляными красками (Словарь русского языка АН СССР. – М., 1981-84.).
(2) Речь идет о войне Вьетнама, бывшей французской колонии, за независимость. В 1945г. Франция признала его независимость, но в том же году попыталась вернуть свое прежнее влияние в Индокитае. В 1951-1955гг. Г. Грин бывал там четыре раза. В книге воспоминаний "Пути спасения" Грин отмечает документальную точность эпизода гибели матери и ребенка.
(3) Имя героини романа.
(4) Двое гражданских (фр.).
(5) Нехорошо вышло; буквально – неудача (фр.).
(6) Фрагмент из романа "Тихий американец": Грин Г. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 3. – М.: Худож. лит., 1994. – С. 48-50.
***
С Днем Победы!
Спраздником!!!
ОтветитьУдалитьСпасибо большое! Взаимно!
ОтветитьУдалить